Эш напряжённо улыбнулся, не замечая, что нервно барабанит костяшками пальцев по деревянному подлокотнику кресла.

— По идее, ты даже без моего участия можешь черпать энергию, — продолжала колдунья. — У меня вот глинтвейн остыл. Согреешь?

Она решительно пододвинула к нему свой бокал. Эш провёл пальцами по кромке стекла. Соблазн был велик, но он всё ещё осторожничал.

— Ты уверена, что это безопасно?

— Абсолютно, — нетерпеливо ответила Джин. — Давай же! Как лечащий врач прописываю тебе немножко колдовства. Будем увеличивать нашу общую полезность, если просто жить тебе недостаточно.

Эш сдался. Заключил бокал в ладони. Потянулся к донорской связке, забирая чуть больше силы, чем нужно для поддержания жизни. Очень, очень осторожно. Не сводя напряжённого взгляда с лица Джин.

Колдунья улыбалась.

Стекло теплело под пальцами.

Все эти пять лет Джин пыталась вернуть Эшу чувство свободы и независимости. Для начала, правда, нужно было самой перестать зависеть от его присутствия. И вот это как раз не удавалось.

Приступы нервного беспокойства, панические атаки, ночные кошмары, не дающие заснуть в одиночестве… Всё это утомляло Эша и чем дальше, тем сильнее злило саму Джин. Она пыталась справиться с собой. И когда страхи и беспричинная нервозность отступали на достаточно долгий срок, ей даже казалось, что всё наконец-то получилось. Как в самый первый раз, когда они оба думали, что после психологической пощёчины, выбившей Джин из невротического замкнутого круга, проблема ушла в прошлое.

Как бы не так…

Трижды колдунья возвращалась в общежитие. И каждый раз всё заканчивалось удушливым страхом, истериками, испугом соседок и долгими бестолковыми телефонными разговорами в какой-нибудь немыслимый предрассветный час. О чём говорить — было совершенно неважно. Джин просто слушала сонный голос нечеловечески терпеливого Эша до тех пор, пока сердце не восстанавливало привычный ритм, а поле не начинало уверенно чувствовать донорскую связку. Только после этого ей удавалось заснуть.

Какой бы убедительной ни была ремиссия, срывы происходили неизбежно. Джина ненавидела себя за эту беспричинную панику. Пыталась не трезвонить Эшу по ночам. Глушила бессонницу таблетками, плохо соизмеряя дозу с возможностями собственного организма. Однажды колдунья слегка перестаралась. Ничего критичного. Ей просто очень хотелось заснуть. Она и заснула. Как надеялась — провалилась в глубокую непроницаемую черноту без сновидений.

И с трудом очнулась под ледяными струями воды.

Почувствовав, как ослабла связка, Эш заподозрил неладное и приехал в общежитие ранним утром, переполошив пол-этажа. Засунул не желавшую просыпаться колдунью под холодный душ, устроил ей промывание желудка, помог переодеться, закутал в собственный тёплый плащ (март выдался непривычно морозным) и увёз домой. Всё это — не проронив ни слова.

В такси наконец-то окончательно проснувшаяся Джин с трудом подавила желание сжаться в комок и забиться в противоположный угол салона. Молчать оружейник умел ничуть не хуже, чем устраивать громогласные выволочки. Всю дорогу он не отводил потемневшего взгляда от окна. Эш казался изваянием, высеченным из камня. Эффект портили только пальцы, выбивавшие на ручке двери замысловатую дробь.

Войдя в гостиную, он наконец-то взглянул на Джин.

— Мне стоит поискать в твоих вещах ещё какую-нибудь отраву?

Колдунья расстегнула сумку. Безразлично бросила её на журнальный столик. По дереву стукнули выпавшие наружу телефон, связка ключей и стеклянный пузырёк с несколькими таблетками на дне. Эш устало опустился на диван, сжал руки в замок.

— Это не отрава. Это снотворное. Я нервничала и случайно выпила чуть больше, чем стоило. Совсем немного. Недостаточно, чтобы…

Под тяжестью его взгляда она осеклась.

— Ты предлагаешь мне дождаться, когда будет достаточно? Если нервничаешь настолько, что теряешь контроль, лучше вообще ничего не пей. Договорились?

Она молчала, опустив голову.

— Зачем тебе телефон, Джин?

— Чтобы звонить, — растерялась колдунья.

— Вот и звони.

Переехать она больше не пыталась.

Уже на второй день после того, как Эш пришёл в себя, Вернер заявил, что Джина должна ночевать дома. Опасность миновала, и ночные бдения больше нечем было оправдать. Оружейник позицию врача поддержал: его донору, мол, нужно как следует выспаться.

Джин была бы рада. Вот только…

Её накрыло в первую же ночь. До дрожи, до слёз, до абсолютной невозможности заснуть. Чтобы удержаться от телефонного звонка, колдунья чуть не выбросила мобильник в форточку. Случай был не из тех, когда стоит будить человека среди ночи. Ему, в конце концов, силы нужнее. А беспокойство из-за её невроза — явно не лучшее лекарство.

Проблема самоконтроля давно не была такой острой, и даже во время приступов набравшаяся опыта Джин едва ли могла потерять голову настолько, чтобы промахнуться с дозировкой лекарства. Но привычка не держать дома сильнодействующих транквилизаторов осталась. Так что выспаться не удалось.

Эш понял всё сразу — стоило колдунье появиться на пороге.

— Зачем тебе телефон, Джин? — строго поинтересовался он, когда Вернер вышел из палаты.

— Музыку слушать.

Она подошла ближе, сгрузила на стул тяжёлую матерчатую сумку.

— Почему не позвонила? Я же вижу, что колобродила всю ночь.

— Не хотела беспокоить.

Эш недовольно фыркнул.

— Иногда ты становишься невыносимо упрямой и раздражающе самоотверженной.

— Кто бы говорил, — усмехнулась Джин. — Понимаешь теперь, почему ты меня так бесишь? А я тебе, между прочим, лекарство принесла.

Оружейник недоверчиво покосился на сумку, в которой, совершенно очевидно, скрывался ноутбук.

— Музейный? — усомнился он. — Когда ты успела?

— Вчера вечером. Рэд дежурил и пустил меня в твой кабинет. Я не придумала более действенного способа удержать тебя здесь.

Эш рассмеялся.

— Ты чудо, Джин.

— Я знаю. Крис говорил — что-то про необъяснимые источники энергии и нарушение законов физики.

— Ну да, — согласился оружейник. — И это тоже. Только если снова накроет, звони, ладно?

Она неопределённо пожала плечами.

— Тебе нужно спать. Во сне регенерация быстрее…

— Ты уверена, что в нашем случае речь идёт только о моём сне? — прервал он. — В конце концов, проснусь ночью — досплю днём. У меня здесь, знаешь ли, чертовски много свободного времени.

Эш вздохнул и надолго замолчал, с подозрительным вниманием разглядывая едва заметную царапину на спинке кровати.

— О чём задумался?

— Пытаюсь понять: мы просто заботливые упрямцы или всё-таки ненормальные?

— Мы — кара небесная друг для друга. Смирись, расслабься и получай удовольствие.

Часть 5. Неизбежное

— Если я съем ещё хоть один апельсин, то стану круглым и покроюсь оранжевой коркой! У меня огнестрел, а не цинга!

Возмущался Эш бодро и весьма дружелюбно, но Гай всё равно озадаченно замер на пороге, как будто и правда задумался — не выкинуть ли традиционные больничные гостинцы за дверь. От греха подальше. Джин решительно забрала у него пакет и вместе с добычей устроилась на кровати.

— Уймись. Я буду есть твои апельсины.

Достав восхитительно оранжевый фрукт, она покатала его в ладонях, но, мельком взглянув на Рэда, решила исполнить обещание немного позднее.

Вот уже третий день палата Эша напоминала не то приёмную, не то светский салон. Едва почувствовав себя лучше, оружейник превратил помещение в рабочий кабинет и занялся подготовкой к музейному Дню открытых дверей, раздавая указания по телефону или вызывая подчинённых на отчёт лично. С организационной и бумажной работой, к счастью, прекрасно справлялся Лех, так что главной головной болью, традиционно пришедшейся на долю Эша, оказалась проверка энергетической безопасности. До мероприятия оставался один день, а Вернер не был расположен отпускать пациента раньше срока.